Статьи
НЕЛЮДИ.
Князю нашему девка глянулась. Светимира соседская.
С детства её, егозу, я знал. Веселая, шустрая, завсегда смешливая. А запоет – заслушаешься, себя забудешь.
Как выросла – за Суморока замуж пошла. Он бондарем был. Рукастый парень. И в помощи никому не отказывал. Иной от просильщика отмахнется – иди, мол, без тебя своих дел хватает. А Суморок не отказывал.
Славная у них вышла свадьба. Всем концом Корчагинским у них за столом песни пели. Горшок били – желали им детей по числу черепков. Выкуп шутейный с жениха требовали. А сами смотрели – нарадоваться не могли: всем бы нам такая любовь.
Да кто же беду-то учует?! Месяца не прошло – на глаза князю Светимира попалася. Он к ней-то и пристал с уговорами. Иная девка чести такой рада-радешенька, а эта – нет, муж ей люб. Сбежала.
Князь не стал кланяться. Ночью с ближниками в дом к молодым ворвался. Мужа избили – чуть живой лежал. А Светимиру князь к себе в терем уволок. По утру её, окровавленную, уже хладной на снег выкинул.
Что ему жизнь чужая да счастье? Наступить сапогом расшитым – потеха. Он ведь при власти, ему так тешиться дозволено.
А мы что? Криков Светимириных, что ли, не слыхали? Верховых при оружии не видали? Мы ж рядом все жили! И рвались иные, да жены в ногах висли:
- Не пущу!!! Убьют тебя!!!
И скинуть бы с себя дуру-бабу, да бежать ворогов бить, а от бабских слез и теряешься.
Иной кто-то и бежал, да у самых дверей сробел: «С самим князем рубиться-то! Что потом будет?»
Кто и плакал, слыша Светимирины крики и стоны битого Суморока, да про себя думал: «А ведь мне завтра то и то сделать надо! Вот ввяжусь – когда ж с делами управлюсь-то?»
А и те были, кто, разбуженные, ворчали под теплым одеялом: «А чего, дура, орешь? Порадовалась бы, да нам поспать дала!»
Поутру друг на друга не глядели. Схоронить Светимиру ребят отрядили, да Сумороком занялись.
Думали его водой облить да вином споить. А он сам встал. Посмотрел на нас, как ножом по глотке полоснул. Да и ушел в разоренный дом.
Князь в примирение шубу ему свою соболью выслал. Суморок посла в той шубе в полынье утопил, да в леса подался.
А князь оскорбился: смерд да его подарком побрезговал!
Да не долго князь обижался. Суморок его среди бела дня на глазах у всех топором порешил. Мог бы ночью по-тихому все сделать. Нет, показал, как человек поступать должен.
Мог бы сквозь толпу бежать: ужель бы мы его выдали? Нет, побрезговал нашей помощью, остался с ближниками княжьими биться.
Повязали его, да на другой день и зарубили.
Шли мы с той казни, молчали. А чего говорить? Суморок сам захотел, чтоб мы его казнь видели, для того и остался.
Показал нам, соседям своим, кто мы есть, коли Правду человечью разменяли на тихое свое мышиное благополучие.
(Авт. Скрытимир. Книга "Мир языческой сказки")
С детства её, егозу, я знал. Веселая, шустрая, завсегда смешливая. А запоет – заслушаешься, себя забудешь.
Как выросла – за Суморока замуж пошла. Он бондарем был. Рукастый парень. И в помощи никому не отказывал. Иной от просильщика отмахнется – иди, мол, без тебя своих дел хватает. А Суморок не отказывал.
Славная у них вышла свадьба. Всем концом Корчагинским у них за столом песни пели. Горшок били – желали им детей по числу черепков. Выкуп шутейный с жениха требовали. А сами смотрели – нарадоваться не могли: всем бы нам такая любовь.
Да кто же беду-то учует?! Месяца не прошло – на глаза князю Светимира попалася. Он к ней-то и пристал с уговорами. Иная девка чести такой рада-радешенька, а эта – нет, муж ей люб. Сбежала.
Князь не стал кланяться. Ночью с ближниками в дом к молодым ворвался. Мужа избили – чуть живой лежал. А Светимиру князь к себе в терем уволок. По утру её, окровавленную, уже хладной на снег выкинул.
Что ему жизнь чужая да счастье? Наступить сапогом расшитым – потеха. Он ведь при власти, ему так тешиться дозволено.
А мы что? Криков Светимириных, что ли, не слыхали? Верховых при оружии не видали? Мы ж рядом все жили! И рвались иные, да жены в ногах висли:
- Не пущу!!! Убьют тебя!!!
И скинуть бы с себя дуру-бабу, да бежать ворогов бить, а от бабских слез и теряешься.
Иной кто-то и бежал, да у самых дверей сробел: «С самим князем рубиться-то! Что потом будет?»
Кто и плакал, слыша Светимирины крики и стоны битого Суморока, да про себя думал: «А ведь мне завтра то и то сделать надо! Вот ввяжусь – когда ж с делами управлюсь-то?»
А и те были, кто, разбуженные, ворчали под теплым одеялом: «А чего, дура, орешь? Порадовалась бы, да нам поспать дала!»
Поутру друг на друга не глядели. Схоронить Светимиру ребят отрядили, да Сумороком занялись.
Думали его водой облить да вином споить. А он сам встал. Посмотрел на нас, как ножом по глотке полоснул. Да и ушел в разоренный дом.
Князь в примирение шубу ему свою соболью выслал. Суморок посла в той шубе в полынье утопил, да в леса подался.
А князь оскорбился: смерд да его подарком побрезговал!
Да не долго князь обижался. Суморок его среди бела дня на глазах у всех топором порешил. Мог бы ночью по-тихому все сделать. Нет, показал, как человек поступать должен.
Мог бы сквозь толпу бежать: ужель бы мы его выдали? Нет, побрезговал нашей помощью, остался с ближниками княжьими биться.
Повязали его, да на другой день и зарубили.
Шли мы с той казни, молчали. А чего говорить? Суморок сам захотел, чтоб мы его казнь видели, для того и остался.
Показал нам, соседям своим, кто мы есть, коли Правду человечью разменяли на тихое свое мышиное благополучие.
(Авт. Скрытимир. Книга "Мир языческой сказки")
Комментарии
